Аннотация результатов, полученных в 2014 году
В рамках реализации проекта "Российская политика на Ближнем и Среднем Востоке: возможности и пределы сотрудничества со странами региона" в 2014 г. ее участниками была начата работа по анализу внешней политики Российской Федерации в регионе Ближнего и Среднего Востока по двух основным направлениям: во-первых, в вопросе ее эффективности; во-вторых, в сфере влияния на нее социально-политического контекста изучаемых стран. В этой связи был проведен сбор первичной информации для составления баз данных, разработана система индикаторов, была составлена первичная версия базы данных. Участники проекта приступили к анализу эффективности российской внешней политики в регионе Ближнего и Среднего Востока, а также определению факторов, оказывающих на нее наибольшее влияние. Было подготовлено 8 научных статей. Научные результаты, полученные в 2014 г., заключаются в нижеследующем: 1) Анализ российской историографии по вопросам ближневосточной политики России позволил выявить, что, хотя взаимоотношения России со странами Ближнего и Среднего Востока становились объектом внимания многочисленных исследователей, практически все работы находятся в достаточно близком русле – будучи насыщены эмпирическими данными и уделяя значительное внимание освещению событийного ряда, они зачастую используют лишь «классический» набор исторических и политологических методов и подходов к исследованию имеющихся материалов. Показано, что при всем достоинстве этих устоявшихся в науке подходов изучение ближневосточной политики России могло бы существенно обогатиться путем применения ряда количественных методов. 2) По результатам полевых исследований удалось проанализировать основные тенденции современного политического процесса в изучаемых странах. Важно отметить, что исследование политических систем арабских стран после "арабской весны" представляется целесообразной и неотъемлемой частью данного проекта, поскольку от этого напрямую зависит определение векторов развития двусторонних отношений между Российской Федерацией и странами Ближнего и Среднего Востока. - Итоги посещения Марокко позволяют заключить, что на сегодняшний день Марокко является наиболее перспективным для России партнером в регионе. Королевство можно рассматривать в качестве "ворот" в Африку и Магриб. После "арабской весны" режимы, установившиеся в Тунисе и особенно в Ливии выглядят нестабильными, Алжир в силу исторически сложившейся специфики является полузакрытым государством, с которым, вряд ли, можно рассчитывать на более тесное взаимодействие вне рамок военно-технического сотрудничества. - Результаты командировки в Египет и последующий анализ собранных данных в 2014 г. позволил провести количественный анализ референдума и президентских выборов 2014 г. в АРЕ. Проведенный количественный анализ продемонстрировал, что наибольший процент населения поддерживает «Братьев-мусульман» в северной части Среднего Египта, на северо-востоке страны и в двух провинциях зоны Суэцкого канала – Суэц и Исмаилия. Позиции военных особенно сильны в Дельте, Порт-Саиде и важнейшей курортной зоне – Южном Синае, где высокий процент населения, активно поддерживающего правящий режим, сочетается с низким процентом граждан, поддерживающих «Братьев-мусульман». Достаточно сильны они и в другой курортной зоне – на Красном море, а также в Каире. Наконец, для Верхнего Египта характерен, прежде всего, крайне высокий уровень политической пассивности – здесь очень низок уровень активной поддержки как военных, так и «Братьев-мусульман». - По результатам командировки в Йемен была исследована сложившаяся в стране после революции "21 сентября" политическая система, которую можно охарактеризовать в качестве благоприятной с учетом интересов Российской Федерации. С сентября 2014 г. власть в стране де факто перешла в руки политического движения "Ансар Аллах" в то время, как исламисты в лице семейства аль-Ахмаров, были вынуждены бежать из страны. Таким образом, к концу 2014 г. в Йемене сложился оппозиционный исламистам блок "Ансар Аллах" - Всеобщий народный конгресс, полностью контролирующий политическую власть в Северном Йемене. Ключевой вопрос, который сегодня стоит на йеменской политической повестке дня – будущее юга, где на сегодняшний день сильны сепаратистские тенденции, поддерживаемые движением "аль-Хирак". 3) На основании подготовленных баз данных нам удалось выявить ещё один сильный фактор дестабилизационной волны по модели «центрального коллапса» 2013–2014 г. - «центр-периферийный диссонанс». При этом, если центральный коллапс происходит под действием центр-периферийного диссонанса, это практически по определению означает, что как минимум очень значительная часть политически активного населения периферии (если даже не его большинство), считает силы, захватившие с применением насилия власть в столице, нелегитимными, а себя – вправе применить насилие для свержения этих сил. 4) В ходе исследований было показано также, что границы «афразийской» макрозоны нестабильности, охватывающей Ближний Восток и Северную Африку (а также страны Сахеля, частично - Центральную Азию и Тихоокеанский регион) достаточно точно совпадают с границами зоны распространения ортокузенного брака. В этой связи крайне актуальной выглядит уже достаточно строго установленная закономерность, заключающаяся в том, что неженатые мужчины значительно более склонны к радикализму и экстремистским политическим действиям (вплоть до прямого терроризма), чем женатые мужчины аналогичного возраста (что было показано с использованием прямых эмпирических данных по Египту). Таким образом, наблюдавшийся в последние десятилетия в большинстве арабских стран значительный рост среднего возраста вступления в брак среди мужчин можно считать значимым фактором социально-политической дестабилизации в этой части земного шара. Иными словами, серьезным цивилизационным фактором дестабилизации в зоне арабо-мусульманской цивилизации явились характерные комплексы брачных обычаев этого региона – значительно увеличившийся средний возраст вступления в брак мужчин в сочетании со строгим запретом на внебрачные сексуальные связи. 5) По результатам проведенного участниками проекта круглого стола "Возможности и пределы сотрудничества РФ и АРЕ" разработаны следующие практические рекомендации для внешнеполитического ведомства РФ: - Продолжить реализацию соглашений и договоренностей, заключенных в последние годы, осуществление которых было приостановлено в результате смен политических режимов в Египте. - Расширить ассортимент двусторонней торговли, в том числе путем увеличения номенклатуры продукции сельского хозяйства. - Продолжить формирование более благоприятных условий для роста объема взаимной торговли путем взаимного снижения таможенных пошлин и, в конечном счете, создания в среднесрочной перспективе зоны свободной торговли между двумя государствами. - Активизировать работу с участием представителей профильных российских министерств и организаций по сотрудничеству в спецпромзоне в АРЕ с целью продвижения на египетский и шире – региональные рынки современной наукоемкой продукции российской промышленности, передовых научно-технических разработок. - Развивать сотрудничество по линии ВТС в рамках договоренностей, достигнутых в 2000-е годы. - Содействовать более полному использованию политики «мягкой силы», в том числе в области развития гуманитарных связей.

Аннотация результатов, полученных в 2015 году
В рамках реализации проекта “Российская политика на Ближнем и Среднем Востоке: возможности и пределы сотрудничества со странами региона” в 2015 году ее участниками была продолжена работа по анализу внешней политики Российской Федерации в регионе Ближнего и Среднего Востока. При этом оптимальным показало себя сочетание двух направлений: исследование проблемы эффективности российской политики в регионе и изучение влияния на нее социально-политического контекста рассматриваемых стран. Была подготовлена серия научных статей. Научные результаты, полученные в 2015 году, заключаются в нижеследующем: 1) Была показана эволюция внутрисирийского конфликта вокруг которого разгорелись крупные геополитические страсти, втянувшие в себя десятки государств, включая Иран, Ливан, Турцию, США, Европу, Россию и др. В итоге на авансцену вышло “Исламское государство”, представляющее собой одно из самых неприятных последствий дестабилизационных процессов на Ближнем Востоке. В анализе событий члены проекта активно используют “закон” Бердяева: «Все революции кончаются реакциями», поскольку события на Ближнем Востоке очень хорошо его подтверждают. Однако, расширяя этот закон, можно сказать, что и всякие вмешательства также часто кончаются реакциями. Вот почему можно считать, что ИГИЛ – это реакция на вмешательство Запада и США. 2) Анализ взаимоотношений Российской Федерации и Египта позволил выявить, что сотрудничество с Египтом отвечает интересам России в близко расположенном к нашим южным границам, одном из самых важных в геополитическом плане ближневосточном регионе. Исходя из этого, взаимодействие между двумя странами будет способствовать обеспечению устойчивости позиции России в исламском мире, формированию благоприятных условий для развития регионов РФ с мусульманским населением, сохранению и укреплению российских позиций на мировом рынке нефти и газа, на стратегически важном рынке сбыта российской сельскохозяйственной и высокотехнологичной продукции, экспорта товаров и услуг в рамках двустороннего военно-технического сотрудничества, в аэрокосмической области и т.д. 3) Анализ виртуального пространства арабских стран дал основания заключить, что по мере того как онлайн-технологии постепенно заняли передовые позиции в арабских странах, власти стали осознавать и риски, связанные с распространением цифровых медиа – соответственно, вводя все новые ограничения на информацию, которая могла быть размещена в Интернете. Во время “арабской весны” уровень Интернет-цензуры в наиболее пострадавших от кризиса странах был беспрецедентным. Ограничение свободы пользования Интернетом в некоторых случаях служило непосредственным поводом для начала антиправительственных выступлений, а также использовалось властями в качестве инструмента подавления мятежей; при этом применялись механизмы технического характера, а также попытки насильственного воздействия на Интернет-активистов и журналистов для контроля содержания некоторых ресурсов, в первую очередь оппозиционных. 4) В результате анализа социально-политической ситуации в Иране за последние годы и исследования причин и движущих сил активности оппозиции были выявлены факторы, которые способствовали удачному началу и упадку протестных акций в Иране после президентских выборов 2009 г. Среди причин сильной активности оппозиции можно выделить значительное увеличение доли молодежи от 20 до 24 лет в населении Ирана, опыт оппозиционный борьбы, особый эмоциональный фон, окружавший протестные акции, поддержка протестов со стороны части иранской элиты. Среди факторов, которые повлияли на окончание протестных акций можно выделить следующие: сильная поддержка населением действующей власти, готовность властей к акциям оппозиции, слабая организованность выступлений, рассинхронизация действий оппозиции в реальности и в пространстве Интернета. 5) По результатам полевых исследований удалось проанализировать основные тенденции современного политического процесса в изучаемых странах. Важно отметить, что исследование политических систем арабских стран после “арабской весны” представляется целесообразной и неотъемлемой частью данного проекта, поскольку от этого напрямую зависит определение векторов развития двусторонних отношений между Российской Федерацией и странами Ближнего и Среднего Востока. По результатам полевых исследований в Исламской Республике Афганистан следует заключить, что политическая ситуация в стране, хотя и остается напряженной, однако заметно изменилась в лучшую сторону. В стране успешно реализуются крупные инфраструктурные проекты. Кроме того, угроза со стороны распространения “Исламского государства” в Афганистан представляется преувеличенной, поскольку данная террористическая структура воспринимается в афганском обществе в качестве инородной. Кроме того, потенциальная возможность распространения деятельности ИГ на Афганистан приводит к более тесной координаии официальной власти с движением “Талибан”. В этой связи Афганистан представляется перспективным партнером для Российской Федерации и возможным плацдармом для распространению влияния РФ в Средней Азии. В ходе полевых исследований в Сирийской Арабской Республике было выявлена реальная расстановка сил на территориях, признающих власть администрации Башара ал-Асада, включая и то обстоятельство, что значительная часть этих территорий контроируется вооруженными формированиями, находящимися под контролем партий, отличных от правящей партии Баас, сформулированы практические рекомендации по развитию российско-сирийских отношений с учетом этого обстоятельства. Полевые исследования в Ливанской Республике позволили уточнить влияние разных ливанских политических сил на сирийские события, а также прояснить вопрос о союзниках России на ливанской политической сцене. 6) Проведенный нами многоаспектный анализ арабского понятия “фитна” позволил установить, что власти, привыкшие иметь дело с оппозицией старого образца – как правило, посредством т.н. традиционных СМИ, оказались попросту неготовыми к проявлениям современной смуты, подготовительная фаза которой была вынесена в виртуальное пространство, не в полной мере подконтрольное государственным средствам цензуры. Такие характеристики Интернет-пространства как его доступность, скорость функционирования, возможность получения обратной связи и др., формируют новую логику социального взаимодействия и, как следствие, новые форматы выражения народного недовольства. Такого рода новая оппозиция отличается размытостью идеологических установок и отсутствием узнаваемых харизматических лидеров. Эти характеристики обусловили быструю мобилизацию, но и довольно быстрый спад протестных настроений. В этом контексте такой фактор как ошибочные тактики правительства, в первую очередь неоправданное применение силы в тот момент, когда демонстрации и без того сходили на нет, стал вторичным мобилизационным стимулом, причем гораздо более мощным, нежели абстрактные лозунги перед началом выступлений. 7) Проведенное исследование ценностного строя ближневосточных обществ (в том числе с учетом различий между поколениями) методом оценки главных компонент показало незначительный сдвиг в сторону либерализма по шкале "консервативные ценности - либеральные ценности" и значительный сдвиг в сторону неудовлетворенности жизнью во всех странах, переживших события “арабской весны” и охваченных исследованием World Values Survey.

Аннотация результатов, полученных в 2016 году
В рамках реализации проекта «Российская политика на Ближнем и Среднем Востоке: возможности и пределы сотрудничества со странами региона» в 2016 году ее участниками была продолжена работа по анализу внешней политики Российской Федерации в регионе Ближнего и Среднего Востока по следующим направлениям: переформатирование отношений РФ со странами Ближнего и Среднего Востока на базе полной деидеологизации и упора на национальные интересы сторон; анализ факторов социально-политической дестабилизации и условий их синхронизации в арабском мире, а также на постсоветском пространстве в глобальном контексте; изучение влияния глобальных изменений на международные отношения, в том числе на отношения РФ со странами региона; исследование проблем власти в регионе Ближнего и Среднего Востока и их влияния на осуществление внешней политики Российской Федерации. Хотя Ближний и Средний Восток как бы не интересовал в начале 90-х российское руководство, его значение в мире и конфликтогенный потенциал подталкивали Россию сначала к ограниченному, а потом и к большему участию в делах региона. Хаотизация региона открывала возможности для все большего, хотя и ограниченного, присутствия здесь России. Но в Москве понимали, что и в 90-е и в нулевые годы США оставались гегемоном на Ближнем и Среднем Востоке, хотя и существовали ограничители их безраздельного влияния. Поэтому пусть в ограниченных размерах Россия выстраивала сеть сотрудничества со всеми странами региона, от Саудовской Аравии до Египта, от Израиля до члена НАТО – Турции, от Ирана до Сирии. Еще один фактор – мусульманский – становился все более важным при формировании российской политики в регионе. Россия в отличие от СССР не могла и не хотела воспользоваться американскими ошибками, «игра с нулевым результатом» просто не велась. Военная мощь, продемонстрированная США, показала, что они, преодолев «вьетнамский синдром», перешли к новым формам и методам войны. Никто противопоставить этой силе ничего как будто бы не мог. Однако динамика внутренних событий развивалась по своим законам, часто вопреки интересам США. Появились новые конфликты и центры силы. Оказалось, что с помощью войны и применения силы нельзя решать как региональные и глобальные проблемы, так и определять внутреннее устройство государств, в отношении которых США выступали в качестве «победителя». В нулевые годы ХХI века стало очевидно, что ни одна из войн, развязанных США, не привела к стабильности и появлению политических систем, которые соответствовали бы их мессианским идеям. Россия не могла и не хотела воспользоваться в своих интересах многочисленными ошибками Вашингтона в регионе. Упор после нескольких лет «раскачки» стал делаться на двусторонние отношения, в которых экономическая составляющая была главной. Стоило России проявить чуть-чуть самостоятельности, как американские комментаторы стали говорить о возвращении к холодной войне. Но складывался полицентричный мир, в котором все проблемы и конфликты могли решаться только совместными усилиями. В 90-е годы экономическое сотрудничество России со странами Ближнего Востока, за исключением Израиля, сократилось. В этот период Турция выдвинулась на первый план, и стороны убедились, что их экономики взаимодополняемые. Все яснее высвечивались крупные совместные проекты. Растущая экономика Турции нуждалась в энергетических ресурсах, а Россия была энергоизбыточной страной. В нулевые и десятые годы XXI века российско-иранское сотрудничество знало взлеты и падения. В Тегеране и Москве звучали как позитивные, так и негативные оценки друг друга. Но факторы, действовавшие на сближение сторон, победили. Разгром талибов в Афганистане и режима Саддама Хусейна в Ираке объективно вывел Иран на роль сильнейшей региональной державы. Отношение России к иранской ядерной программе было неоднозначным. Безусловно признавая право Ирана на развитие мирного атома в энергетике и других отраслях и участвуя, вопреки давлению Запада, в строительстве атомной электростанции в Бушере, Россия безусловно и энергично отвергала саму возможность создания Ираном ядерного оружия. Эвентуальное появление атомной бомбы у Ирана считалась в Москве неприемлемой угрозой безопасности России, а также стабильности и миру во всем регионе. К договору 2015 года («5+1» с Ираном) шли более десяти лет, с большими трудностями. Позиция РФ, выступавшей за компромисс и решение проблемы мирными средствами, помогла в поисках приемлемого решения. В заключительном соглашении, подписанном в Вене, нашли отражение многие российские предложения. К успеху, в частности, привела «концепция поэтапности и взаимности», предложенная именно российскими дипломатами. Ее смысл состоял в том, что каждый шаг Ирана должен был сопровождаться встречными шагами «шестерки» и ООН по ослаблению санкций. Обширное компромиссное Соглашение 14 июля 2015 года означало существенные уступки двух сторон и могло стать крупнейшим позитивным шагом в политическом урегулировании иранской ядерной проблемы и предотвращении войны в Заливе с катастрофическими последствиями, а также вкладом в укрепление ДНЯО и всего режима ядерного нераспространения. Москва и Тегеран сохраняли общность позиций по ряду региональных вопросов. Воздействие терактов 11 сентября 2001 года на российско-саудовские связи было многосторонним. Американо-саудовское сотрудничество ухудшились, и в этих условиях стало возможным символическое улучшение саудовско-российских отношений. Чеченский конфликт ушел на задний план. Москва стремилась больше сблизиться с мусульманским миром и стала участвовать в работе Организации исламская конференция. Страны Залива, в частности ОАЭ, стали важными импортерами российских вооружений и в каких-то небольших размерах – товаров гражданского назначения. СССР/Россия и Египет, прежние фактические союзники в холодной войне, оказавшиеся в 70-е годы прошлого века по разные стороны баррикад, к началу 90-х медленно шли навстречу друг другу. Спад в российско-арабских и, в частности, российско-египетских связях с наибольшей глубиной проявился в начале 1990-х годов. Его относительная кратковременность и динамика выхода из «низшей точки падения» во многом были предопределены обстоятельствами фундаментального характера, прежде всего национальными интересами двух стран. Политические ошибки Вашингтона, вызывавшие растущий антиамериканизм масс, и прагматичное сознание местными элитами своих интересов – все это позволяло России и ряду стран Ближнего Востока инициативно определять свои задачи и идти навстречу друг другу. Для России Египет был желанным партнером. Но в конкретных условиях он просто не мог оказаться главными дверями, через которые Россия могла бы вернуться на Ближний Восток. В гражданской войне в Сирии РФ и страны Залива стали поддерживать различные противоборствующие стороны, что вызвало определенную напряженность между Москвой и аравийскими монархиями. Антиизраильский настрой, сопровождавшийся резкой критикой союзников и покровителей Израиля, а также тесные связи с Ираном усиливали недружественное отношение США и других западных стран к баасистскому режиму в Сирии. Ни Израиль, ни США не хотели согласиться на военное присутствие Сирии в Ливане, куда были введены сирийские войска на основе Соглашения в Таифе с целью прекращения гражданской войны. Сирия сохраняла независимое поведение, и из Дамаска звучала «антиимпериалистическая» (антизападная) риторика. Политические интересы РФ, искавшей союзника в регионе, враждебное отношение США к Сирии, усилившееся в связи с крепнущими отношениями Дамаска и Тегерана, содействовали сближению Москвы и Дамаска. Дипломатическая поддержка Сирии со стороны Москвы была постоянной. Россия выправляла прозападный крен своей политики и, стремясь сохранить влияние в мировых делах в качестве одной из крупнейших держав, начинала свое возвращение на Ближний Восток, где доминировали США. Был осуществлен анализ уровня протестной активности в мире в целом и в регионе Ближнего Востока – в частности. В ходе него было выявлено, что в 2011-2012 гг. Мир-Система испытала в некотором отношении фазовый переход в качественно новое состояние глобальной протестной активности. При этом данный переход чем-то напоминает фазовый переход начала 1960-х. Первый (после 1919 г.) переход такого рода произошел в начале 1960-х годов и был связан с ростом после Второй мировой войны глобальной информационной связности и совершенствованием средств протестной самоорганизации, обусловленным распространением телевидения, портативных транзисторных радиоприемников, мегафонов и других технологий Четвертого кондратьевского цикла. Фазовый переход начала 2010-х был подготовлен новой волной роста глобальной информационной связности и совершенствования средств протестной самоорганизации, обусловленной распространением технологий уже Пятой кондратьевской волны (Интернет, спутниковое телевидение, твиттер, мобильная телефония, социальные сети и т.п.). В ходе работы над проектом и анализа процессов социально-политической дестабилизации в странах «арабской весны» были отработаны основные методические и методологические принципы исследования, с помощью которых было доказано, что формализованный подход к качественному сравнительному анализу помогает выявить дестабилизационный потенциал различных комбинаций коммуникационных, поколенческих и культурных факторов применительно к протестной волне 2011-2012 гг. в арабских странах. Данные результаты продемонстрировали свою важность при анализе взаимоотношений между странами Ближнего и Среднего Востока и Россией с учетом понимания сторонами политического процесса схожести рисков социально-политической дестабилизации в том или ином регионе или, напротив, отсутствия таковых. В ходе комплексного анализа афразийской макрозоны нестабильности были выявлены ее основные характеристики, а также осуществлено ее соотнесение с зонами распространения ортокузенного брака и регионов с наименьшим уровнем экономического участия женщин. В частности, было обнаружено, что пространственные границы обеих зон в первом случае совпадают почти полностью. При этом аномально низкая доля женщин в рабочей силе на Ближнем и Среднем Востоке может быть связана с некоторыми элементами арабской культуры, не связанными напрямую с исламом, который рассматривается некоторыми исследователями в качестве фактора, снижающего вовлечение женщин в экономическую активность. В результате анализа современного состояния ирано-российских отношений было выявлено, что сотрудничество двух стран имеет более тактический, чем стратегический характер на базе во многом совпадающих национальных интересов двух стран. Вместе с тем российско-иранское сотрудничество сталкивается с реальными трудностями. Это связано с осторожным отношением иранской элиты к России в связи с отрицательной исторической памятью, с позицией внутрииранской бюрократии, которая тормозит двустороннее сотрудничество, западными санкциями, что осложняет привлечение внешних источников финансирования для реализации двусторонних проектов. Анализ избирательных практик Ирана позволил выявить отсутствие заданной предопределенности результатов выборов в стране, что дает возможность для успеха в избираемых институтах любой легально существующей политической силы. Однако контроль исламских органов власти над избираемыми институтами пока что снижает политические риски. Была осуществлена работа по выявлению условий, которые предшествовали образованию и дальнейшему развитию «Исламского государства». Была исследована история возникновения, функции и структура «Исламского государства». Особое внимание было уделено изучению локального, регионального и международного контекста, в которых стало возможным формирование и развитие «Исламского государства». Таким образом, работа в 2016 г. была направлена на анализ условий, которые позволили «Исламскому государству» сосредоточить в своих руках необходимое количество ресурсов, чтобы противостоять не только официальным властям Сирии и Ирака, но и всему ближневосточному региону, и отчасти даже мировому сообществу. Изучение истоков истории развития и особенностей функционирования такого феномена как «Исламское государство» позволило сделать вывод, что это образование превращается едва ли не в глобального игрока в исламском мире. Во-первых, в отличие от Афганистана, который был какой-то период под властью талибов, близких ИГИЛ по идеологии, оно находится не на периферии, а в самом центре исламского мира. Во-вторых, ряд исламистских организаций Северной Африки и Африки южнее Сахары уже присягнули ему на верность. В-третьих, связь с исламской диаспорой, в том числе с неофитами из числа местных жителей в Европе, Америке и странах бывшего СССР, включая Россию, дает ИГИЛ большие возможности для террористической деятельности по всему миру, гораздо большей по размаху, чем та, которой обладали террористические сети в предыдущие десятилетия.